senorita awesome
Кажется, дело уже шло к утру, но чёртова кипа бумаг на столе всё никак не хотела уменьшаться. Поставив размашистую подпись под очередным рапортом о ходе восстановления улицы Плащей, Халго усталым жестом отодвинул от себя оставшиеся бумаги и тяжело вздохнул. Несмотря на то, что прошло уже немало времени с... инцидента (признаться, у Халго в голове вертелось кой-какое словцо покрепче), работы у него ничуть не убавилось. Скорее, прибавилось — с тех пор, как Тысячеликий принёс ему вести о засранце Морнингстаре, Халго перевернул всю Цитадель вверх дном, чтобы убедиться, что больше предательств в рядах его войск не последует. Последователь Кореллона, ага, как же...
читать дальшеМашинально потянувшись к лежащей на столе каменной табличке, Халго одёрнул руку — он уже несколько дней порывался написать Сороке, чтобы лично выспросить у эльфийки всю информацию, но никак не мог решиться. И не потому что боялся, просто... чёрт знает что, ну не бывает же так, чтоб хороший мужик, которого, казалось, недавно только матюками вот в этом самом кабинете крыл — и к врагу перешёл. Причины на такое должны быть, а знать их как раз Халго и не полагалось, и не хотелось даже. Предательство — оно всегда предательство. Эту простую формулировку Халго знал слишком уж чётко.
А табличка, словно отозвавшись на это короткое внутреннее колебание, под его рукой тут же пошла по поверхности слабой рябью. И, едва командующий армией успел сообразить, не мерещится ли ему от усталости всякое, выдала несколько строчек до боли знакомым мелким и округлым почерком.
"Господин Халго!
Доброе утро! Надеюсь, я Вас не разбудила?"
Почерк, конечно же, был не Сорокин, но, несмотря на отсутствие каллиграфических изысков, тоже был по-своему аккуратным. Слишком аккуратным для того, чтобы принадлежать взбалмошной Занне. Будь сообщение отправлено гномкой, Халго бы, не задумываясь, спрятал табличку куда подальше и отправился спать — он знал, что инициатива похулигать с этим каналом для связи всегда принадлежала именно ей. Но Занна Нингел исчезла, а сама по себе Иша вряд ли задумала бы какую-нибудь пакость — а потому командующий армией только вздохнул, отгоняя мысли о желанном сне подальше. Он задумался, подбирая ответные слова — не хотелось бы спугнуть девочку, выдав ей степень своей усталости. Ей-богу, не говорить же ей, что ещё не ложился!
"Доброе утро, Иша.
Нет, не беспокойся, я в полном порядке.
Я могу тебе как-то помочь?"
Табличка словно проглотила написанные им буквы, и секунд тридцать была абсолютно пустой. А затем надписи стали возникать на её поверхности с какой-то совершенно бешеной скоростью — Ишу будто прорвало изнутри.
Закончив чтение, полуорк только криво усмехнулся и поднялся из-за стола, прижимая табличку к себе.
Похоже, сон и впрямь придётся отложить — нельзя же отказывать ребёнку в возможности связаться с семьёй. Да и ему самому развеяться бы не повредило.
***
— Я буду в порядке? — севшим голосом переспросил молодой длинноволосый мужчина, неверяще глядя в доброе лицо матушки Эли. Та улыбнулась ему и кивнула.
— Да, Джавир. Я в этом уверена, — пожилая женщина подала ему стакан. — Конечно, Вы можете задержаться здесь, но я думаю, что ваша семья уже очень скучает.
— Ч-что вы! — Джавир принял стакан из её рук и прижал к груди. — Я начну собирать вещи прямо сейчас, чтобы освободить койку к обеду! Вы... вы сделали настоящее чудо, мать-настоятельница!
— Бросьте, — Эли отмахнулась от его причитаний, резко посерьёзнев. — Единственный герой здесь — вы, милый мой мальчик. Мы с моими девочками всего лишь помогли вам вновь встать на ноги.
Джавир хотел что-то ответить, но не успел — дверь в палату распахнулась, и в комнату, шелестя подолом длинной светлой робы, стремительно влетела молодая девушка с тёмными курчавыми волосами. Увидев просиявшего при виде неё Джавира, она вдруг покраснела до кончиков волос и, старательно избегая взгляда юноши, каким-то очень неуклюжим и угловатым взмахом руки поманила мать-настоятельницу за собой. Та усмехнулась, но ничего не сказала, а молча последовала за послушницей, на прощание кивнув такому же зардевшемуся Джавиру. Мысленно матушка Эли сделала пометку о необходимости поговорить с Викторией о её пребывании в монастыре. В девочке было слишком много жизни для этой общины.
Виктория в нехарактерном для себя молчании провела мать-настоятельницу по шумным коридорам общины, спустилась с ней на первый этаж и через него вывела в промёрзший за ночь дворик. Проницательная Эли не стала задавать Виктории лишних вопросов, оставив её наедине со своими мыслями. Лишь возле самого выхода во двор девушка встрепенулась, приходя в себя, и поспешно выпалила:
— К вам посетитель, матушка. Он ждёт во дворе.
— Спасибо, милая Виктория, я догадалась. Полагаю, он назвал своё имя? — с улыбкой уточнила у послушницы матушка Эли.
Виктория вдруг хмыкнула, вновь напуская на себя привычную дерзость, и живо воскликнула:
— Ему не пришлось, госпожа. Халго Рыка в лицо любой ребёнок узнает! Особенно сейчас, когда его синячища под глазами светятся так, что видно за километр!
***
— Ох, не надо было его просить, он же и без того очень занят, — в сотый, должно быть, раз за последние сорок минут пробормотала Иша, в очередной раз отталкивая от себя табличку.
Сорока терпеливо вздохнула и пододвинула табличку обратно к нервно кусающей губы девочке:
— Был бы занят — попросил бы написать в другой день, или передал табличку кому-то из подчинённых. А тут сам вызвался, значит, теперь сиди и жди. И не переживай. Ты не сделала ничего дурного.
Иша кинула взгляд на табличку и подскочила, как ужаленная, когда на каменной поверхности проступили буквы, написанные явно не рукой Халго. Сорока, проследив за её взглядом, усмехнулась себе под нос, схватила свою записную книжку и отвернулась к дракону.
— Перерыв окончен, продолжаем урок, — услышала Иша её деловой тон, перед тем, как окончательно провалиться в чтение письма от матери-настоятельницы.
"Моя милая пташка!
Господин командующий армией принёс этот удивительный артефакт, и сказал, что мы можем через него немного пообщаться. Мне не терпится узнать о твоих приключениях — и, прежде, чем ты расскажешь мне о них, я спешу сказать тебе, что дома, в общине, всё хорошо, и что мы очень ждали вестей о тебе. Я не имею права порицать тебя за отсутствие оных, ты, должно быть, была очень занята, но всё же не могу не сказать, что я скучаю по тебе, дитя, и очень волнуюсь о твоём здоровье. Ты хорошо кушаешь? Тепло ли одета?"
Иша рвано вздохнула, даже не пытаясь сдержать счастливой улыбки на лице. Окружая заботой окружающих, она почти позабыла, каково это — когда так сильно заботятся о ней.
"Матушка!" — поспешила написать она, и вложила в это слово всю ту безграничную любовь, что она испытывала в адрес женщины, действительно заменившей ей мать.
"Я тоже безумно скучаю по Вам и по общине. Благодарю за Ваше беспокойство — я не только хорошо питаюсь сама, но и слежу, чтобы и аппетит моих друзей не подводил их. То же касается и одежды. Я даже не знаю, с чего начать мой рассказ, но постараюсь сделать его максимально ёмким — если дядя Халго сейчас находится где-то рядом с Вами, пусть тоже прочитает его, чтобы его усилия не пропали зря.
Я не буду рассказывать Вам о мрачном путешествии в город Три скалы и о том, что там произошло. Не сомневаюсь, что эта дряная история быстро разлетелась по свету. Что важно, так это то, что мы обрели там удивительное знакомство с самой прекрасной женщиной, что я когда-либо встречала — её зовут Хана, она очень добрая и образованная, и когда она идёт, клянусь, её движения полны такой невероятной грации, что мне порой кажется, что она будто бы плывёт по воздуху... ой. Простите, иногда я увлекаюсь.
Но у Ханы есть свои проблемы — она переживает утрату очень близкого ей человека, и, к тому же, при всём при этом является ликантропом. Я не знала о существовании людей, подобных ей — хотя дедушка Юр рассказывал мне об оборотнях, он не упоминал, что многие из них способны управлять своей звериной сущностью. Хана отделила своё человеческое "я" от звериного, и это медленно сводит её с ума. Мы с Сорокой хотим помочь ей, излечить её, но я боюсь, что некоторые раны не способен исцелить даже Дяденька. Вы помните Дяденьку? Я видела его не так давно, в Грумбольде, когда он пришёл нам на помощь! Впрочем, простите, я немного забегаю вперёд."
Высунув от старания язык, Иша старалась писать максимально мелко, но место на табличке всё равно закончилось, так что ей пришлось выждать несколько минут, прежде чем матушка Эли закончила чтение.
"Так вот, касательно Грумбольда: это ужасно мрачный и пустой город, в котором пятнадцать лет назад случилось неизвестное нам на момент приезда несчастье — Вы, наверное, слышали о произошедшем побольше моего.
Как ни странно, в Грумбольде ещё живут люди — мы встретили замечательную пожилую пару, Лидию и Ганса, которые приютили нас, и рассказали нам о том, что в городе есть заброшенная шахта, полная всякой нечисти. Именно там и произошла катастрофа, из-за которой город будто бы вымер. Помимо Лидии и Ганса, в городе жил ещё загадочный колдун, пришедший туда восемь лет назад (уже потом мы узнали, что его звали Кристоф — Эдди сказал, это какой-то знаменитый бард. Эдди тоже бард, но про него я расскажу попозже!) и восставший из мёртвых счетовод по имени Харх — впервые я видела нечисть вроде него так близко. А, ещё там была девочка по имени Скарпетка, она жила в Грумбольде со своим дедом, и с тех пор, как её родители пропали в шахте пятнадцать лет назад, она по какой-то причине не взрослела, и отказывалась уезжать из города. На этот счёт у меня были кое-какие соображения, но в любом случае, они не играют больше роли — сейчас со Скарпеткой все хорошо.
В общем, решив попробовать разобраться с тем, что произошло в городе, мы спустились в шахту — и встретили там некую тёмную магическую сущность, которая ввела нас в своего рода транс. Но не просто транс — настоящие, сводящие с ума иллюзорные видения. Я видела ужасные вещи, матушка. Если бы не помощь Сороки, кошмарный морок, стоявший перед моими глазами, никогда бы не исчез. А когда я очнулась... Олдрика уже не было. А потом исчезла и Занна.
Но хуже всех было Хане. Сорока смогла снять проклятие с меня, с себя, с Занны... но на Хану магических сил у неё уже не осталось. Я никогда не чувствовала себя такой бессильной, как тогда. Всё, что я смогла — дать ей немного своего света, но этого было так мало! Глядя на неё, я мысленно молила Дяденьку поменять нас местами — пусть лучше бы я вновь оказалась на её месте, чем видеть её... в таком состоянии.
Это была самая ужасная ночь в моей жизни. Я понимала, что нужно восстановить силы, чтобы помочь ей, но просто не могла заставить себя уснуть. Смотрела и смотрела на то, как она глядит в пустоту, застывшая и неподвижная..."
Иша вновь прервалась, отчасти — потому что на табличке закончилось место, а отчасти — чтобы перевести дух. Воспоминания той ночи были слишком яркими, и она едва сдерживалась, чтобы позорно не зареветь от бессилия. Дракон, на секунду оторвав взгляд от вычерчивающей в воздухе руны Сороки, пристально посмотрел на девочку, а затем снова отвернулся к эльфийке. Через какое-то время Иша почувствовала, как на её колени заползает что-то тяжёлое, пушистое и очень тёплое. Чисто механически запуская руку в мягкую Варикову шерсть, девочка с облегчением почувствовала, что успокаивается, и поняла, что может продолжать писать дальше. Переведя взгляд на табличку, она увидела короткое, но такое ёмкое "Мужайся, дитя", написанное рукой матери-настоятельницы.
"Утром всё кончилось — Сорока смогла снять с Ханы проклятие. Ей до сих пор худо, но, по крайней мере, она в сознании и окружена заботой. Будем радоваться мелочам, правда?
Кстати о "радоваться мелочам" — как я уже говорила, Олдрик и Занна ушли. Я скучаю по ним, но судьба столкнула нас с новыми удивительными людьми. Вернее, одним человеком и одним дварфом. Человек представился именем Эдди — он, конечно, страшный выдумщик, но имя, вроде как, настоящее. Я уже упоминала его, да? Он бард, очень весёлый и лёгкий на подъём человек. Правда, любит выпендриваться, но мой скромный опыт знакомства с бардами подсказывает, что они все такие. С ним вместе в город пришёл дварф — представился именем Гилард из клана какого-то Дурака или Дуракара (дварфийские названия ужасно сложные!). Но он очень необычный дварф — я думала, они суровые чуть ли не с пелёнок, а он, вроде, уже взрослый, а всё шутит шуточки. Это не плохо, скорее наоборот, но непривычно ужасно!
В общем, они появились на пороге дома Ганса и Лидии, и любезно согласились помочь нам с шахтой, хотя и перепугались, когда мы описали им масштаб трагедии. Их несложно понять — в шахте всего тринадцать уровней, и хотя около половины оказались заваленными, уцелевших было достаточно для того, чтобы обеспечить группу Цитадельских клириков работой на целый месяц. Каждый уровень буквально кишел разного рода тварями —начиная от армии скелетов и заканчивая настоящей, взаправдашней банши!"
Иша невольно фыркнула, представив, что было бы, прочитай Мевара её письмо. Точно бы раскричалась, что Иша всё выдумала, что воображает — как тогда, когда Иша рассказала ей о Дяденьке несколько лет назад. Дяденька был таким же настоящим, как ужасы Грумбольдской шахты, вот только будь на то Ишина воля, она бы предпочла, чтобы последнее всё же оказалось выдумкой.
"Причина всех этих ужасных событиях крылась на тринадцатом уровне шахты. Там, замурованный в камне, покоился скелет ужасного гиганта! От него веяло тёмной, мёртвой энергией, а из его черепа торчал сияющий во мраке пещеры меч.
Простите меня, матушка, но здесь я не буду вдаваться в подробности дальнейших событий. Скажу лишь, что мы встретили сопротивление в лице некой некромантки по имени госпожа О — это она устроила катастрофу в шахтах пятнадцать лет назад, и, похоже, желала оживить этого самого гиганта. Мы победили её и пленили, и сейчас передали её в руки властей. Скелет же был уничтожен — уничтожен храбрым дварфом Гилардом, при помощи того самого светящегося меча, о котором я писала ранее. Сорока, к слову, применила какое-то колдовство — и Гилард увеличился в размерах почти подстать этому гиганту!
Отдельно стоит упомянуть, что в этом ему помог мой дорогой Дяденька, хотя в тот миг у меня не повернулся бы язык назвать его таким нелепым именем — он появился перед нами, даруя своё благословение, и вложил свою могучую силу в меч, словно герой из легенды. Это было прекрасное и величественное зрелище, матушка, и мне жаль, что Вас не было с нами, чтобы увидеть, как его чудесный свет рассеял тьму этого места навсегда.
Теперь Грумбольд свободен. Харх (тот оживший мертвец, о котором я писала ранее) наконец обрёл покой, Скарпетка согласилась покинуть город, а бард Кристоф же... ох, это длинная история, которую, пожалуй, я расскажу в другой раз. Думаю, Вас и так утомила моя болтовня. Простите меня за несдержанность, но мне так хотелось рассказать Вам о наших приключениях! "
Долгое время табличка оставалась пустой. А затем, когда Иша уже отчаялась было получить ответ, на ней снова появилась знакомая вязь общего языка. Слова проступали медленно, словно деликатная матушка Эли старательно подбирала подходящие выражения.
"Моё доброе, храброе дитя. Могу ли я звать тебя так теперь, после всего, что ты пережила? И ты так спокойно говоришь об этом — обо всех испытаниях, что выпали на твою долю!
В моём сердце, милая Ишенька, сейчас сражаются два чувства, и я, признаюсь, не знаю, кто из них выйдет победителем в этой схватке. Первое, конечно, гордость. То, что вы сделали для города Грумбольда, о котором я слышала немало мрачных историй — удивительный, я бы сказала, по-настоящему героический поступок. Ты и твои друзья... пожалуй, я не ошиблась на их счёт — и на твой. Я счастлива, что вы вносите изменения в этот мир, и изменения эти носят такой светлый, такой положительный характер.
Но я не могу не волноваться за тебя, моя дорогая. Ваши жизни постоянно подвергаются опасности — и я надеюсь, что эйфория от ваших свершений не затмит осознания этого факта. Ваш маленький отряд распался, и хотя вы быстро смогли восполнить потерю, я всё равно опасаюсь, что ты можешь остаться совсем одна, так далеко от дома. Береги себя, моё солнышко, я заклинаю тебя — иначе в мире станет намного темнее.
И не забывай писать домой".
читать дальшеМашинально потянувшись к лежащей на столе каменной табличке, Халго одёрнул руку — он уже несколько дней порывался написать Сороке, чтобы лично выспросить у эльфийки всю информацию, но никак не мог решиться. И не потому что боялся, просто... чёрт знает что, ну не бывает же так, чтоб хороший мужик, которого, казалось, недавно только матюками вот в этом самом кабинете крыл — и к врагу перешёл. Причины на такое должны быть, а знать их как раз Халго и не полагалось, и не хотелось даже. Предательство — оно всегда предательство. Эту простую формулировку Халго знал слишком уж чётко.
А табличка, словно отозвавшись на это короткое внутреннее колебание, под его рукой тут же пошла по поверхности слабой рябью. И, едва командующий армией успел сообразить, не мерещится ли ему от усталости всякое, выдала несколько строчек до боли знакомым мелким и округлым почерком.
"Господин Халго!
Доброе утро! Надеюсь, я Вас не разбудила?"
Почерк, конечно же, был не Сорокин, но, несмотря на отсутствие каллиграфических изысков, тоже был по-своему аккуратным. Слишком аккуратным для того, чтобы принадлежать взбалмошной Занне. Будь сообщение отправлено гномкой, Халго бы, не задумываясь, спрятал табличку куда подальше и отправился спать — он знал, что инициатива похулигать с этим каналом для связи всегда принадлежала именно ей. Но Занна Нингел исчезла, а сама по себе Иша вряд ли задумала бы какую-нибудь пакость — а потому командующий армией только вздохнул, отгоняя мысли о желанном сне подальше. Он задумался, подбирая ответные слова — не хотелось бы спугнуть девочку, выдав ей степень своей усталости. Ей-богу, не говорить же ей, что ещё не ложился!
"Доброе утро, Иша.
Нет, не беспокойся, я в полном порядке.
Я могу тебе как-то помочь?"
Табличка словно проглотила написанные им буквы, и секунд тридцать была абсолютно пустой. А затем надписи стали возникать на её поверхности с какой-то совершенно бешеной скоростью — Ишу будто прорвало изнутри.
Закончив чтение, полуорк только криво усмехнулся и поднялся из-за стола, прижимая табличку к себе.
Похоже, сон и впрямь придётся отложить — нельзя же отказывать ребёнку в возможности связаться с семьёй. Да и ему самому развеяться бы не повредило.
***
— Я буду в порядке? — севшим голосом переспросил молодой длинноволосый мужчина, неверяще глядя в доброе лицо матушки Эли. Та улыбнулась ему и кивнула.
— Да, Джавир. Я в этом уверена, — пожилая женщина подала ему стакан. — Конечно, Вы можете задержаться здесь, но я думаю, что ваша семья уже очень скучает.
— Ч-что вы! — Джавир принял стакан из её рук и прижал к груди. — Я начну собирать вещи прямо сейчас, чтобы освободить койку к обеду! Вы... вы сделали настоящее чудо, мать-настоятельница!
— Бросьте, — Эли отмахнулась от его причитаний, резко посерьёзнев. — Единственный герой здесь — вы, милый мой мальчик. Мы с моими девочками всего лишь помогли вам вновь встать на ноги.
Джавир хотел что-то ответить, но не успел — дверь в палату распахнулась, и в комнату, шелестя подолом длинной светлой робы, стремительно влетела молодая девушка с тёмными курчавыми волосами. Увидев просиявшего при виде неё Джавира, она вдруг покраснела до кончиков волос и, старательно избегая взгляда юноши, каким-то очень неуклюжим и угловатым взмахом руки поманила мать-настоятельницу за собой. Та усмехнулась, но ничего не сказала, а молча последовала за послушницей, на прощание кивнув такому же зардевшемуся Джавиру. Мысленно матушка Эли сделала пометку о необходимости поговорить с Викторией о её пребывании в монастыре. В девочке было слишком много жизни для этой общины.
Виктория в нехарактерном для себя молчании провела мать-настоятельницу по шумным коридорам общины, спустилась с ней на первый этаж и через него вывела в промёрзший за ночь дворик. Проницательная Эли не стала задавать Виктории лишних вопросов, оставив её наедине со своими мыслями. Лишь возле самого выхода во двор девушка встрепенулась, приходя в себя, и поспешно выпалила:
— К вам посетитель, матушка. Он ждёт во дворе.
— Спасибо, милая Виктория, я догадалась. Полагаю, он назвал своё имя? — с улыбкой уточнила у послушницы матушка Эли.
Виктория вдруг хмыкнула, вновь напуская на себя привычную дерзость, и живо воскликнула:
— Ему не пришлось, госпожа. Халго Рыка в лицо любой ребёнок узнает! Особенно сейчас, когда его синячища под глазами светятся так, что видно за километр!
***
— Ох, не надо было его просить, он же и без того очень занят, — в сотый, должно быть, раз за последние сорок минут пробормотала Иша, в очередной раз отталкивая от себя табличку.
Сорока терпеливо вздохнула и пододвинула табличку обратно к нервно кусающей губы девочке:
— Был бы занят — попросил бы написать в другой день, или передал табличку кому-то из подчинённых. А тут сам вызвался, значит, теперь сиди и жди. И не переживай. Ты не сделала ничего дурного.
Иша кинула взгляд на табличку и подскочила, как ужаленная, когда на каменной поверхности проступили буквы, написанные явно не рукой Халго. Сорока, проследив за её взглядом, усмехнулась себе под нос, схватила свою записную книжку и отвернулась к дракону.
— Перерыв окончен, продолжаем урок, — услышала Иша её деловой тон, перед тем, как окончательно провалиться в чтение письма от матери-настоятельницы.
"Моя милая пташка!
Господин командующий армией принёс этот удивительный артефакт, и сказал, что мы можем через него немного пообщаться. Мне не терпится узнать о твоих приключениях — и, прежде, чем ты расскажешь мне о них, я спешу сказать тебе, что дома, в общине, всё хорошо, и что мы очень ждали вестей о тебе. Я не имею права порицать тебя за отсутствие оных, ты, должно быть, была очень занята, но всё же не могу не сказать, что я скучаю по тебе, дитя, и очень волнуюсь о твоём здоровье. Ты хорошо кушаешь? Тепло ли одета?"
Иша рвано вздохнула, даже не пытаясь сдержать счастливой улыбки на лице. Окружая заботой окружающих, она почти позабыла, каково это — когда так сильно заботятся о ней.
"Матушка!" — поспешила написать она, и вложила в это слово всю ту безграничную любовь, что она испытывала в адрес женщины, действительно заменившей ей мать.
"Я тоже безумно скучаю по Вам и по общине. Благодарю за Ваше беспокойство — я не только хорошо питаюсь сама, но и слежу, чтобы и аппетит моих друзей не подводил их. То же касается и одежды. Я даже не знаю, с чего начать мой рассказ, но постараюсь сделать его максимально ёмким — если дядя Халго сейчас находится где-то рядом с Вами, пусть тоже прочитает его, чтобы его усилия не пропали зря.
Я не буду рассказывать Вам о мрачном путешествии в город Три скалы и о том, что там произошло. Не сомневаюсь, что эта дряная история быстро разлетелась по свету. Что важно, так это то, что мы обрели там удивительное знакомство с самой прекрасной женщиной, что я когда-либо встречала — её зовут Хана, она очень добрая и образованная, и когда она идёт, клянусь, её движения полны такой невероятной грации, что мне порой кажется, что она будто бы плывёт по воздуху... ой. Простите, иногда я увлекаюсь.
Но у Ханы есть свои проблемы — она переживает утрату очень близкого ей человека, и, к тому же, при всём при этом является ликантропом. Я не знала о существовании людей, подобных ей — хотя дедушка Юр рассказывал мне об оборотнях, он не упоминал, что многие из них способны управлять своей звериной сущностью. Хана отделила своё человеческое "я" от звериного, и это медленно сводит её с ума. Мы с Сорокой хотим помочь ей, излечить её, но я боюсь, что некоторые раны не способен исцелить даже Дяденька. Вы помните Дяденьку? Я видела его не так давно, в Грумбольде, когда он пришёл нам на помощь! Впрочем, простите, я немного забегаю вперёд."
Высунув от старания язык, Иша старалась писать максимально мелко, но место на табличке всё равно закончилось, так что ей пришлось выждать несколько минут, прежде чем матушка Эли закончила чтение.
"Так вот, касательно Грумбольда: это ужасно мрачный и пустой город, в котором пятнадцать лет назад случилось неизвестное нам на момент приезда несчастье — Вы, наверное, слышали о произошедшем побольше моего.
Как ни странно, в Грумбольде ещё живут люди — мы встретили замечательную пожилую пару, Лидию и Ганса, которые приютили нас, и рассказали нам о том, что в городе есть заброшенная шахта, полная всякой нечисти. Именно там и произошла катастрофа, из-за которой город будто бы вымер. Помимо Лидии и Ганса, в городе жил ещё загадочный колдун, пришедший туда восемь лет назад (уже потом мы узнали, что его звали Кристоф — Эдди сказал, это какой-то знаменитый бард. Эдди тоже бард, но про него я расскажу попозже!) и восставший из мёртвых счетовод по имени Харх — впервые я видела нечисть вроде него так близко. А, ещё там была девочка по имени Скарпетка, она жила в Грумбольде со своим дедом, и с тех пор, как её родители пропали в шахте пятнадцать лет назад, она по какой-то причине не взрослела, и отказывалась уезжать из города. На этот счёт у меня были кое-какие соображения, но в любом случае, они не играют больше роли — сейчас со Скарпеткой все хорошо.
В общем, решив попробовать разобраться с тем, что произошло в городе, мы спустились в шахту — и встретили там некую тёмную магическую сущность, которая ввела нас в своего рода транс. Но не просто транс — настоящие, сводящие с ума иллюзорные видения. Я видела ужасные вещи, матушка. Если бы не помощь Сороки, кошмарный морок, стоявший перед моими глазами, никогда бы не исчез. А когда я очнулась... Олдрика уже не было. А потом исчезла и Занна.
Но хуже всех было Хане. Сорока смогла снять проклятие с меня, с себя, с Занны... но на Хану магических сил у неё уже не осталось. Я никогда не чувствовала себя такой бессильной, как тогда. Всё, что я смогла — дать ей немного своего света, но этого было так мало! Глядя на неё, я мысленно молила Дяденьку поменять нас местами — пусть лучше бы я вновь оказалась на её месте, чем видеть её... в таком состоянии.
Это была самая ужасная ночь в моей жизни. Я понимала, что нужно восстановить силы, чтобы помочь ей, но просто не могла заставить себя уснуть. Смотрела и смотрела на то, как она глядит в пустоту, застывшая и неподвижная..."
Иша вновь прервалась, отчасти — потому что на табличке закончилось место, а отчасти — чтобы перевести дух. Воспоминания той ночи были слишком яркими, и она едва сдерживалась, чтобы позорно не зареветь от бессилия. Дракон, на секунду оторвав взгляд от вычерчивающей в воздухе руны Сороки, пристально посмотрел на девочку, а затем снова отвернулся к эльфийке. Через какое-то время Иша почувствовала, как на её колени заползает что-то тяжёлое, пушистое и очень тёплое. Чисто механически запуская руку в мягкую Варикову шерсть, девочка с облегчением почувствовала, что успокаивается, и поняла, что может продолжать писать дальше. Переведя взгляд на табличку, она увидела короткое, но такое ёмкое "Мужайся, дитя", написанное рукой матери-настоятельницы.
"Утром всё кончилось — Сорока смогла снять с Ханы проклятие. Ей до сих пор худо, но, по крайней мере, она в сознании и окружена заботой. Будем радоваться мелочам, правда?
Кстати о "радоваться мелочам" — как я уже говорила, Олдрик и Занна ушли. Я скучаю по ним, но судьба столкнула нас с новыми удивительными людьми. Вернее, одним человеком и одним дварфом. Человек представился именем Эдди — он, конечно, страшный выдумщик, но имя, вроде как, настоящее. Я уже упоминала его, да? Он бард, очень весёлый и лёгкий на подъём человек. Правда, любит выпендриваться, но мой скромный опыт знакомства с бардами подсказывает, что они все такие. С ним вместе в город пришёл дварф — представился именем Гилард из клана какого-то Дурака или Дуракара (дварфийские названия ужасно сложные!). Но он очень необычный дварф — я думала, они суровые чуть ли не с пелёнок, а он, вроде, уже взрослый, а всё шутит шуточки. Это не плохо, скорее наоборот, но непривычно ужасно!
В общем, они появились на пороге дома Ганса и Лидии, и любезно согласились помочь нам с шахтой, хотя и перепугались, когда мы описали им масштаб трагедии. Их несложно понять — в шахте всего тринадцать уровней, и хотя около половины оказались заваленными, уцелевших было достаточно для того, чтобы обеспечить группу Цитадельских клириков работой на целый месяц. Каждый уровень буквально кишел разного рода тварями —начиная от армии скелетов и заканчивая настоящей, взаправдашней банши!"
Иша невольно фыркнула, представив, что было бы, прочитай Мевара её письмо. Точно бы раскричалась, что Иша всё выдумала, что воображает — как тогда, когда Иша рассказала ей о Дяденьке несколько лет назад. Дяденька был таким же настоящим, как ужасы Грумбольдской шахты, вот только будь на то Ишина воля, она бы предпочла, чтобы последнее всё же оказалось выдумкой.
"Причина всех этих ужасных событиях крылась на тринадцатом уровне шахты. Там, замурованный в камне, покоился скелет ужасного гиганта! От него веяло тёмной, мёртвой энергией, а из его черепа торчал сияющий во мраке пещеры меч.
Простите меня, матушка, но здесь я не буду вдаваться в подробности дальнейших событий. Скажу лишь, что мы встретили сопротивление в лице некой некромантки по имени госпожа О — это она устроила катастрофу в шахтах пятнадцать лет назад, и, похоже, желала оживить этого самого гиганта. Мы победили её и пленили, и сейчас передали её в руки властей. Скелет же был уничтожен — уничтожен храбрым дварфом Гилардом, при помощи того самого светящегося меча, о котором я писала ранее. Сорока, к слову, применила какое-то колдовство — и Гилард увеличился в размерах почти подстать этому гиганту!
Отдельно стоит упомянуть, что в этом ему помог мой дорогой Дяденька, хотя в тот миг у меня не повернулся бы язык назвать его таким нелепым именем — он появился перед нами, даруя своё благословение, и вложил свою могучую силу в меч, словно герой из легенды. Это было прекрасное и величественное зрелище, матушка, и мне жаль, что Вас не было с нами, чтобы увидеть, как его чудесный свет рассеял тьму этого места навсегда.
Теперь Грумбольд свободен. Харх (тот оживший мертвец, о котором я писала ранее) наконец обрёл покой, Скарпетка согласилась покинуть город, а бард Кристоф же... ох, это длинная история, которую, пожалуй, я расскажу в другой раз. Думаю, Вас и так утомила моя болтовня. Простите меня за несдержанность, но мне так хотелось рассказать Вам о наших приключениях! "
Долгое время табличка оставалась пустой. А затем, когда Иша уже отчаялась было получить ответ, на ней снова появилась знакомая вязь общего языка. Слова проступали медленно, словно деликатная матушка Эли старательно подбирала подходящие выражения.
"Моё доброе, храброе дитя. Могу ли я звать тебя так теперь, после всего, что ты пережила? И ты так спокойно говоришь об этом — обо всех испытаниях, что выпали на твою долю!
В моём сердце, милая Ишенька, сейчас сражаются два чувства, и я, признаюсь, не знаю, кто из них выйдет победителем в этой схватке. Первое, конечно, гордость. То, что вы сделали для города Грумбольда, о котором я слышала немало мрачных историй — удивительный, я бы сказала, по-настоящему героический поступок. Ты и твои друзья... пожалуй, я не ошиблась на их счёт — и на твой. Я счастлива, что вы вносите изменения в этот мир, и изменения эти носят такой светлый, такой положительный характер.
Но я не могу не волноваться за тебя, моя дорогая. Ваши жизни постоянно подвергаются опасности — и я надеюсь, что эйфория от ваших свершений не затмит осознания этого факта. Ваш маленький отряд распался, и хотя вы быстро смогли восполнить потерю, я всё равно опасаюсь, что ты можешь остаться совсем одна, так далеко от дома. Береги себя, моё солнышко, я заклинаю тебя — иначе в мире станет намного темнее.
И не забывай писать домой".
@темы: DnD 5e